Пытаясь создать национальную инновационную систему, Россия принимает на себя роль ученицы: активно исследует и использует опыт промышленно развитых стран — США, Франции, Германии. И будто забывает про собственный опыт. Между тем в нашей стране организационные проекты по интенсификации экономики успешно осуществлялись ещё в начале прошлого века, когда ни одно из названных государств даже не ставило перед собой подобных масштабных задач.
Про КЕПС не упоминается в учебниках по менеджменту. Однако именно деятельность Комиссии по изучению естественных производительных сил России (собственно, так расшифровывается эта аббревиатура) заложила устойчивый фундамент развития экономики страны на много лет вперёд.
Несмотря на то, что, согласно данным статистики, годы перед Первой мировой войной были периодом экономического подъёма Российской империи, необходимость перестройки экономики страны на тот момент крайне назрела, если не сказать перезрела.
Во многих отраслях российской промышленности доминировали западные инвесторы, ориентированные на проведение экспансии собственных разработок, ввоз своих технологий, а не на независимое развитие российских исследований, разработок и экспертизы. Генерал А. Малиновский, ответственный за снабжение российской армии в Первую мировую войну, писал о том, что курс на закупку и копирование зарубежных инноваций привёл к тому, что «Германия, обеспечивающая военными технологиями весь мир, включая Россию, получила от нас приличные инвестиции на развитие собственной милитаристической базы». Он отмечал, что только после того, как было затрачено 300 миллионов рублей на закупки импортных автомобилей для армии (тогда наряду с авиацией, химией, радио и оптикой автомобили, безусловно, относились к сфере хай-тек), чиновники всерьёз задумались об организации собственного автопроизводства.
Химик Владимир Марковников, анализируя статистику внешней торговли в 1914 году, обнаружил, что «национальная индустрия способна производить только самые примитивные химические продукты, остальное приходится импортировать». Владимир Вернадский уточнял, что «лишь 31 из 61 необходимого экономике химического элемента добывается и производится в России». Оказалось, что в России нет даже данных о стратегическом сырье — свинце, вольфраме, молибдене, сере, селитре и т. д., не говоря уже о возможностях быстрого налаживания производства. Даже такая «традиционная» сфера, как производство текстиля, оказалась полностью зависимой от импортных поставок синтетических красок и соды.
Историк Ольга Елина пишет, что не только «оружие, боеприпасы, машины, всевозможные химические продукты, но и даже такие на первый взгляд абсолютно „русские“ товары, как пенька, сноповязальный шпагат и мешковина, закупались на Западе». Кроме того, с началом войны Россия осталась без минеральных удобрений, оптических стёкол, измерительных приборов.
Владимир Вернадский, инициатор создания КЕПС
Очень выразительно охарактеризовал сложившееся состояние академик Андрей Фаминцын: «Россия нежится в настоящее время в опасности [выделено авт.]. Злой сосед всеми мерами старается помешать её строительству. Обязанность каждого учреждения — принесть посильную лепту на помощь нашему Отечеству. Требуется, в первую очередь, обеспечение нашей доблестной армии питательными продуктами, тёплой одеждой и снарядами; требуется помощь беженцам. Не менее важная задача — устранение нашей вопиющей экономической отсталости. Необходимо для этого немедленно приступить к систематизированной регистрации имеющихся сведений о производительных силах России, природных её богатств с тем, чтобы сделать возможным по изгнании врага из пределов нашего Отечества приступить к их разработке».
Эту функцию взяла на себя сформированная в начале 1915 года Комиссия по изучению естественных производительных сил России. КЕПС сыграла ведущую роль в решении задачи импортозамещения в снабжении российской армии. В частности, для её нужд в стране было налажено производство оптических стёкол, различных измерительных приборов, электротехнической аппаратуры и других видов оснащения.